Ужас и бесстрашие одинокого нравственного человека перед массовым варварством и пошлостью безнравственного времени — вот, кажется, главная тема в литературном наследии Михаила Михайловича Зощенко. Этот писатель осуществил смелые эксперименты в русской литературе, «прописав» в ней нового персонажа — гомо советикус и новые понятия: коллективное бессознательное, коммунальный дух, квартирный вопрос, «мещанский уклон», «административный восторг». Проза Зощенко, вопреки устоявшемуся представлению нескольких читательских поколений, насыщена подлинным, высоким трагизмом. «Зощенко до такой степени забытый писатель — совершенно неизвестный читателям, что до сих пор остается неведомой даже его основная черта: интенсивность его духовного роста. Он постоянно менялся, никогда не застывая на достигнутом, каждая новая книга знаменовала собою новый этап его психического и эмоционального развития», — писал Корней Чуковский. Зощенко умел смотреть на мир без иллюзий. Преданный «собратьями по перу», изруганный властью, без права подписи собственным именем даже переводов, вынужденный зарабатывать хлеб насущный ремеслом сапожника, он до конца жизни сохранил честь и достоинство русского интеллигента.