»Милая Флоренция вздохнула в Меня опять своими приютами и воспоминаниями о прошедших учениях, о быте беспечной и спокойной жизни художника свободного. <...> В приятной ее улыбке замечается сторона чертог глубокомысленного Леонардо-да-Винчи. Бледность и легкий румянец ее мирили меня с меланхолическим колоритом флорентинцев: я даже порицал литераторов, нападающих на бесколерность флорентинцев. Беспрестанно следя за улыбкой ласточки, мысли шли далее, но Боже мой — как!»