Симфония означает «созвучие». Мы слышим звуки. Нечто звучит. Разные звуки смешиваются. Мир похож на огромный оркестр, настраивающий свои инструменты: из оркестровой ямы доносятся разрозненные звуки, между тем как публика заполняет театр, а дирижерское место еще пустует. Своим откровением Бог исполняет симфонию, относительно которой даже трудно определить, что богаче: единая мысль, выраженная в ее композиции, или полифонический оркестр. Единство композиции определяется Богом. Поэтому мир был и останется впредь столь же — а быть может, и более — плюралистичным. Никаких других слушателей, кроме самих музыкантов, у этого оркестра нет: лишь исполняя божественную симфонию — чья композиция не может быть угадана ни по отдельным инструментам, ни по их совокупности — участники начинают понимать, зачем их собрали вместе. Поначалу они сидят и стоят друг подле друга отчужденно и разрозненно. И неожиданно, когда игра начинается, им становится ясно, что их объединяет: не унисон, но — что гораздо прекрасней — симфония. Весьма обещающий пролог самого Бальтазара, неправда ли? Но выяснить симфонична ли истина в книге «Истина симфонича» остается выяснить читателям.