Я не мог насмотреться на ее лицо, на то, как она это делает. Как она была в этот момент красива; не знаю, почему нет уже ничего более пьянящего, влекущего, чем эта красота... Я просто замирал, забывал про собственное тело, исчезал, терялся, это было выше наслаждения, это было что-то иное, я даже не знаю, как это назвать, наслаждение оставалось где-то там, где я мог ее еще видеть... а видеть ее — это было уже величайшее наслаждение и так.